Жанна д'Арк из рода Валуа. Книга третья - Страница 175

175

– Мадам Жанна здорова? – спросил он о жене.

– Ну, да, – не слишком уверенно ответил капитан, поскольку не понял, о ком именно спрашивал его господин, ведь и жену, и тётку Люксембурга, обеих звали Жаннами.

– А графиня?

– Тоже.

– Пойду навещу её.

Люксембург, стягивая с рук перчатки пошёл ко входу в донжон, а капитан замялся в нерешительности. С одной стороны, не его это дело… но, с другой – господина следовало бы предупредить, чтобы со словами у старой мадам был осторожнее, а то, мало ли что… Пару лучников на днях чуть не повесили по приказу графини тётки только за то, что те спьяну орали под окнами девки всякую похабщину. А потом и остальным досталось – старуха обязала весь гарнизон молиться и две службы стоять… «Хотя, с третьей стороны, – рассудил капитан, – какая, в сущности, разница к кому он пошёл? Не от одной, так от другой наслушается… Обе дамы совсем с ума сошли из-за бесед с французской ведьмой. Вчера распорядились выпускать её в часовню, а завтра, чего доброго, прикажут открыть ворота Ла Иру, или самим вывезти девку французам! Ах, кабы правда, продали бы её скорее!»…

– Как поживаете, тётушка?!

Племянник, как всегда, ввалился шумно и громко, и Жанна де Люксембург, сидящая над вышивкой, вздрогнула и сильно уколола палец. Из раны тут же потекла кровь

– Сколько ещё ты будешь так врываться, Жан?! – воскликнула она, близоруко присматриваясь к вышивке на пяльцах, не испачкался ли шёлк? – Зачем приехал? Под Компьеном дел мало? Или вы его уже взяли?

Люксембург загоготал и со всего маху рухнул на стул, чем вызвал у фрейлин графини обычное неодобрение.

– Нет, тётушка. Но кое-чего мы достигли. Английский король предложил за французскую девку десять тысяч турнейских ливров, и герцог сумму принял. Так что, скоро конец вашей богословской болтовне…

Он не успел договорить. Отпихнув пяльцы, тётка поднялась во весь свой величественный рост, решительно пересекла комнату и, что есть силы, залепила племяннику такую оплеуху, что бастард едва не слетел на пол. Он согнулся, обхватив голову руками, но тётка не унималась. Шикнув на фрейлин, чтобы убирались вон, она схватила Жана за ухо и безжалостно вывернула его. Бастард глухо зарычал. Но, пока фрейлины выбегали из комнаты, сбивая на ходу стулья и скамеечки, тётка продолжала выкручивать ему ухо, повторяя, как заклинание:

– Только через мой труп!

И только когда никого вокруг них не осталось, графиня выпустила племянника, завершив экзекуцию подзатыльником, и решительно заявила:

– Ты не заберёшь эту девушку. Никто из смертных не имеет права покупать или продавать её! Она святая! И я намерена защищать Божью посланницу, как собственную бессмертную душу. Ты-то свою давно дьяволу продал, и мне это отлично известно. Но имей в виду, если понадобится, я перекуплю весь твой гарнизон с потрохами, и тогда ни ты, ни Филипп Бургундский сюда не въедете!

Люксембург, потирая ухо, опасливо покосился на тётку – судя по всему, она не шутит.

– Не надо было позволять вам общаться с этой ведьмой, мадам, – пробормотал он, на всякий случай отодвигаясь подальше, и тут же закричал, рассмотрев пятно крови на ладони. – А, чёрт возьми! Вы мне ухо оторвали!

– Не волнуйся, – ворчливо заметила тётка, – это моя кровь, из проколотого пальца.

– А я волнуюсь! – пробубнил бастард, обтирая ладонь о край камзола. – Здесь эта девица околдовала вас, а там, та другая, его светлость взяла в оборот! Тоже не хочет девчонку продавать. И, что мы будем говорить Бэдфорду, когда он спросит, в чём, собственно, дело?!

– Скажешь Бэдфорду, что он Ирод, убивающий младенцев! – отрезала графиня.

И тут же настороженно спросила:

– Другая? Это какая другая? Та, что была пажем у Жанны?

– Та самая, мадам. И, хочу заметить, ещё вопрос, кто из них бОльшая ведьма, потому что герцог Филипп только уши не выкручивает, но в остальном ведёт себя в точности, как вы.

Графиня, словно не слыша ничего, задумчиво сунула в рот кровоточащий палец и повернулась к племяннику спиной.

Оба молчали. Жан опасливо поднялся, чтобы налить себе вина. Из дальнего угла комнаты, глянул на тёткину спину, немного подумал, потом всё же буркнул, стараясь, чтобы тон его, в случае чего, можно было бы выдать за шутку:

– Надо здесь всё святой водой окропить, иначе, правда, в другой раз мне и мост не опустят. Буду кружить возле замка, как этот проклятый гасконский волк.

Графиня медленно обернулась.

– Не волнуйся, я впущу тебя в другой раз, если ты расскажешь мне, зачем Филиппу та, вторая девушка.

– А я откуда знаю? – пожал плечами Люксембург, отпил вина и одобрительно причмокнул.

– Так узнай, – угрожающе прошипела тётка. – Я хочу знать всё, что говорит о ней герцог, и что намерен делать с ней дальше, если не продавать англичанам?

Люксембург снова отпил и снова причмокнул.

– Опасаюсь, тётушка, что за такие расспросы его светлость ухо мне напрочь оторвёт. Но… – он отступил на шаг, заметив, как гневно дёрнулись её брови, – ради вас… Особенно, если мы с вами сумеем договориться…

– Мы с тобой? – не поняла графиня. – А о чём нам договариваться?

– Ну, как же – вы не хотите отдавать девку, кричите на меня, бьёте. Но, когда Бэдфорд с Филиппом, наконец, договорятся о выкупе, они потребуют её выдачи от меня же! И, коли судьба мне садиться в Боревуар на осадное положение и терять, к слову заметить, солидный куш, я должен знать, чем все эти неудобства будут мне компенсированы?

Мадам Жанна опустилась в своё кресло.

– И чего же ты хочешь? – спросила она с придыханием, вытаскивая из широкого рукава покрытый бурыми пятнами платок.

175