Жанна д'Арк из рода Валуа. Книга третья - Страница 88

Он сел и закинул ногу на ногу.

– Какой же помощи ты ждёшь, Шарло? Не скрою, новость меня поразила. Но только лишним подтверждением того, что удача всё время где-то рядом. Если я правильно понял, матушка забыла обо всём на свете и больше не намерена заниматься государственными делами, что очень кстати сейчас. Она ведь никогда не одобряла моё желание договориться миром, и если не возьмётся читать нравоучений, я, со своей стороны, буду только рад. Главное, чтобы эта её страсть оставалась тайной. Но об этом тебе самому удобней будет позаботиться.

У Шарло пересохло в горле.

– То есть… ты хочешь сказать, что позор нашей семьи тебе безразличен?

– Разве я это сказал? Я сказал «тайной».

– Сам знаешь, всё тайное у нас недолго таковым остаётся. А герцогиня Анжуйская фигура слишком заметная. К тому же, она наша мать…

Шарль резко поднялся.

– ТВОЯ мать, Шарло! У короля нет матери. И Господь его единственный отец!

Побледневший Шарло отступил и поклонился.

– Прошу прощения, сир. Я никак не думал… не хотел… Просто, мне казалось, что матушка всегда слишком давила на тебя… на вас, сир… И, рассказав о ней, я рассчитывал дать в твои руки хоть какое-то оружие против неё…

Шарло запнулся, посмотрел на короля с отчаянием и почти выкрикнул:

– Я так хочу вернуться ко двору! Жизнь в опале меня убьёт!

Этот искренний порыв совсем не был похож на притворство.

Шарль мысленно усмехнулся. Выходит, не он один готов оборвать все прежние связи ради трона, раз даже место возле него стоит того, чтобы переступить через кого угодно, будь это, хоть мать, хоть отец, хоть сам папа римский…

– Ну что ты, что ты, какая опала, друг мой? Успокойся, Шарло, я совсем не сержусь. Ты во многом прав – Анжу не провинция, а де Руа не принц крови, чтобы на страсти к нему можно было строить какие-то расчёты. Но всё это лишь смешная интрижка, не так ли? Герцогиня столько лет была мне опорой в государственных делах, что я невольно подумал, не будет ли лучше для неё немного отвлечься?

Шарло обиженно опустил голову. Не на это он надеялся. Он рассчитывал встретить такое же негодование, которое испытал сам. А более всего мечтал о том, как они с Шарлем будут строить планы – не хуже матушкиных – о способах влияния на неё. И эта общая тайна свяжет их куда сильнее, чем воспоминания о проведённом вместе детстве. И снова воронка событий закрутится вокруг, оставляя их в самом центре… Но равнодушная отповедь короля почему-то вызвала в памяти скучные песни менестреля в Реймсе…

– Я коронован, – продолжал между тем Шарль, – моё войско сильно настолько, что мы можем позволить себе мирные переговоры. А матушка всегда была так безупречна, что может позволить себе небольшую слабость. Ты зря всполошился, братец. Нежелание что-то предпринимать, можно рассматривать, как некий обмен. Я делаю, что хочу, и ей позволяю делать то же. Но я рад… я искренне рад, Шарло, что недуг нашей матери герцогини оказался так ничтожен и вернул тебя… и её, конечно, к моему двору. Оставайся, следуй за мной. Хоть ты теперь и граф Менский, я по-прежнему считаю тебя своим младшим братом.

Он посмотрел Шарло в глаза.

Ещё боится. И растерян. Не верит счастью? Но уже, кажется, готов улыбнуться. Совсем, как в детстве, когда Шарль учил его сражаться на деревянных мечах и побеждать, используя обманные удары. А у маленького Шарло ничего не получалось, и дофин, с великодушием старшего, слегка поддавался…

Шарло, действительно, улыбнулся.

– Уф, – выдохнул он, – ты стал настоящим королём, Шарль. Никогда не видел, чтобы ты так гневался. Чего я только ни передумал… Решил уже, что всё – назад в Реймс, а там уже настоящая опала, отставка, а может, и того хуже. Такая ерунда в голову лезла, просто ужас…

Шарль засмеялся.

– С чего бы это? Так могут думать только те, у кого грешки за душой. Разве у тебя их много?

– Это как посмотреть. Матушка могла наделать дел, о которых я и понятия не имею, но за которые вполне мог пострадать. Разве поверит кто-нибудь, что существует хоть один Анжу, который не знает всех дел при дворе!

– Я тоже не поверю, – заметил Шарль. – Ты, к примеру, знаешь всех фрейлин, с которыми я спал, потому что подбирал их за мной. Или, может, ты их и отбирал?

Шарло беспечно махнул рукой.

– За фрейлин ты бы на меня не рассердился. А вот за Деву Жанну мог…

Шарль на мгновение замер. Потом опустил глаза и снова шагнул в тень – якобы к столику, на котором стояло приготовленное для него угощение.

– А какое отношение ты, Шарло, можешь иметь к Жанне?

– Да никакого! Но ещё вчера я думал, что отношение к ней имеет наша матушка.

Улыбка словно прилипла к лицу Шарля.

– Почему?

Шарло пожал плечами и сел, уже по-свойски, ничуть не смущаясь присутствием короля.

– Ты же знаешь, сир, от матушки всего можно ждать. Она хочет быть вездесущей, как сам Господь Бог. А я был так расстроен твоей немилостью, так пытался найти её причину, что совсем было, решил, что наша мать герцогиня, каким-то образом подстроила это чудо, а тебе ничего не сказала.

– Вот как… Она такое часто проделывала?

– Не знаю… Нет, не думаю. Хотя, ради твоего же блага, могла бы, наверное… Но, будь это так, любой бы обиделся, верно? Кому охота выглядеть дураком перед девчонкой из деревни?… Впрочем, это всё домыслы, Шарль! Теперь самому смешно. Пожалуй, чудеса матушке не под силу, а Жанна, как бы ни была она навязчива сейчас, чудо всё-таки совершила, тут не поспоришь…

Шарло успокаивался всё больше, и уже довольно развязно присмотрелся к столику с едой.

– У тебя там вино? Давай выпьем за мою глупость… Надеюсь, больше ты не сердишься? Но и не смеёшься надо мной? Почему? Только не говори, что я был прав в догадках! Новых открытий о своей матери мне уже не вынести.